Игорь Тумаш - Миром правит любовь![= Влюбленный сыскарь]

Однако Швед уже облизывался на даму в просвечивающемся платье, позволяющим любоваться ее красивым бюстом, почти не напрягая ни зрение, ни фантазию. Дождавшись «медляка», подвалил.

На приглашение дама отозвалась с энтузиазмом: прижалась к Сашке, заворковала. Сердца Прищепкина с Бисквита даже обожгла зависть. И вдруг она от него отпрянула. Как показалось Георгию Ивановичу, ее носик презрительно поморщился.

— Все, рассчитываемся и в отель! — вернувшись за стол, объявил разъяренный Сашок.

— Что там у вас произошло?

— Она меня что–то спросила, — кажется, по–чешски — я подумал: нужно представиться. «Швед», — коротко говорю. Чувствую, прилипает сразу, будто муха к варенью. Спрашиваю, по–русски естественно: «А вас как зовут? Откуда приехали?» Вот тут она и шарахнулась… Перехожу, Леха, на твою сторону: да они от нас все теперь, союзнички бывшие, нос воротят.

Мужики расхохотались.

— Не бери в голову, в шестьдесят восьмом ее и на свете–то не было. Мне кажется, что случившийся конфуз объясняется проще: шведские женихи на чешском жениховском рынке ценятся гораздо выше русских. У шведов бабок больше, в цивилизованной стране живут, — урезвонил Сашка шеф.

Как и ожидал майор Марко Ковачев, Подгорнов и Савов «залегли на дно». Вероятно, они рассчитывали «переждать бурю» и рвануть за границу, скорее всего в Грецию.

Но их сдал Ракип. Причем, с чистой совестью, с сознанием выполняемого долга. Ведь Подгорнов и Савов нарушили негласное соглашение между милицией и мафиозным сообществом болгарского побережья.

Бандиты отсиживались в горной деревушке у дружка Подгорнова. Там их среди ночи и повязали.

Случилось это около трех. Несмотря на столь неурочный час, Ковачев тут же позвонил в «Янтру» Прищепкину. Марко по себе судил: лично он бы обиделся, если бы его не информировали до утра.

— Молодцы! Отлично сработали! — радостно заорал на другом конце провода Прищепкин. — Но только где же Болтуть с сыном?

— А вот это ты у них сам спросишь. Машина из Смолян уже выехала. Часов в восемь будет в Поморие. Приезжай.

Прищепкин больше не ложился. Заварил «Аз воздам», выкурил на балконе трубку. В кустах высоковольтно звенели цикады, в воздухе, почти не перемешиваясь, слоями плавали балканские ароматы: подвядших роз, смолистой свежести пиний, пряного дыхания ожившей в ночной прохладе травы. С неба ярко, неоновым маячками, горели звезды. «Какая благодать! — подумал Прищепкин. — Если бы я еще точно знал, что найду этого козла Болтутя и верну Лене живым и невредимым Артема, то в эти часы смог бы почувствовать себя счастливым».

Еще не было и шести, когда Прищепкин растолкал Шведа и постучал в дверь Бисквита. Ему не терпелось выехать в Поморие. Кстати, кроме районного ОВД, этот городок был примечателен и своим винзаводом, на котором дозревало бренди «Солнечный Берег». А еще о нем могли бы знать те наши граждане, которые начали чистить зубы еще до перестройки: ведь именно в Поморие производится паста «Поморин», ныне в продаже отсутствующая.

«Вставай, страна огромная, вставай, на смертный бой!» — нервно перед зеркалом напевал Прищепкин, намыливая щеки.

— А как же завтрак? — недовольно спросил Швед.

— Ты что, отжираться сюда приехал?! — с полуоборота завелся шеф. — Там что–нибудь перехватим! Вот честно скажи: заработали мы на завтрак? Мало что Артема не вызволили, так ведь еще и сам заказчик в лапы бандитов попал! Ты можешь дать Лене гарантию, что они хотя бы живы?

При близком и неспешном рассмотрении болгарских мафиози обнаружилось, что внешне они почти ничем от русских или белорусских не отличаются: такие же мутноглазые бугаи из дерьма и свинца, с собачьими цепями на бычьих шеях, с теми же манерами крутых даунов. Разве что вместо стрижек под трехмиллиметровую насадку носили они дурацкие октябрятские чубчики. Европа, блин!

Ковачев повел допрос в той же базарной манере, что и любой минский опер: вам какой срок больше нравится, на восемь лет или на два? Вы понимаете, что первый вариант реалистичен? Бугаи это понимали, поэтому выбрали второй.

— А вы можете дать гарантии?

— Дам, дам, — улыбнулся Марко.

На эту аферу их подвинули арабы, с которыми свел Ракип. За похищение Артема и организацию шантажа Болтутя они предложили очень хорошие деньги, а именно те самые пятьсот тысяч долларов. То есть сумму, которая должна была остаться после расчета с Федотко и Захаревичем.

— Так какого черта они вообще это похищение затевали, если все деньги должны были раздать исполнителям? — возмутился майор Ковачев, а Прищепкин, который догадывался о причинах щедрости арабов, лишь потер переносицу.

— Потому что им был нужен сам Болтуть. А похищением приемного сына его только хотели сюда выманить, — высказал свою догадку Подгоров.

— Зачем?

— Чтобы вывезти к себе. Ведь в Болгарии, в отличие от Беларуси, очень либеральный пограничный паспортно–визовой режим.

— Так их увезли?

— Да, вчера днем рейсом на Хургаду.

— Какого черта именно туда? — изменил своей обычной выдержке и Прищепкин.

Подгоров только недоуменно пожал плечами.

— Потому что из Бургаса туда самолет каждый день летает: западники катаются, турмаршрут «От Черного моря к Красному». Тогда как с Каиром, другими, кроме Дубая, столицами арабских стран авиасообщение у Болгарии нерегулярное, — прокомментировал выбор арабов Ковачев.

Георгий Иванович переглянулся с членами «выездной коллегии».

— Ну что, полетим следом?

Швед заерзал. В Египте несколько лет назад фундаменталисты устроили бойню и перестреляли с полсотни европейских туристов. А у него жена, дети, любовница…

Сашка уже даже рот открыл отказаться, но под насмешливым взглядом Бисквита его голос застрял где–то в горле. Кивнул: полетим, мол. Нам, татарам, один фиг: что водка, что пулемет, лишь бы с ног валила. Этак грустно, то есть, кивнул.

Ковачев позвонил в справочную аэропорта.

— Вылет завтра в двенадцать. А сегодня вечером хотел бы пригласить вас на ужин. Так как я живу с родителями, то можете считать, будто это от них приглашение. Мать будет очень рада, как следует вас угостить, а отец ради такого случая обещал откупорить бочонок хорошего вина. И не вздумайте отказываться, хоть настоящую болгарскую кухню отведаете.

— Марко, а почему ты у родителей живешь? Разводной что ли? — улыбаясь, спросил Прищепкин.

— Жена поняла, что служба для меня на первом месте и ушла, — тоже с улыбкой, адресованной в первую очередь Прищепкину, ответил майор, который вдруг ясно осознал, что и Георгий Иванович стал свободным от семейных уз по той же причине.

— А как с арабами? — заволновался Бисквит. — Ведь мы ничего о них не знаем: кто, откуда? Как же полетим, если…

— Не волнуйтесь, этим займутся мои люди. Вряд ли они жили в Болгарии по своим подлинным документам, поэтому и на рейс зарегистрировались под чужими именами. Однако выяснить, по каким именно, а также по каким документам прошли таможенный и паспортный контроль Болтуть с Артемом, не составит особого труда. Кроме этого, мои ребята составят их фотороботы, сделают запрос в Интерпол. Однако вам уже и так крупно повезло с аналогичной идентификацией Гроздана и Рашкова. Такие удачи не повторяются. Поэтому я не очень представляю дальнейший ход вашего расследования. Тем не менее, я бы с удовольствием составил вам компанию, но очень сомневаюсь, что Тошнев отпустит. Ведь формально мы свою часть расследования выполнили: болгарских бандитов болгарская же милиция поймала и обезвредила, немецкие, финские и прочие мамаши могут отдыхать спокойно… Ладно, так что с ужином?

Прищепкин переглянулся со Шведом и Бисквитом.

— Мы — с удовольствием.

— Вот и отлично, теперь возвращайтесь в гостиницу, купайтесь, загорайте — у вас же целый день впереди, — рассчитывайтесь и с вещами к нам. А завтра я вас сам в Бургас отвезу.

«Надо бы Сергуне позвонить, — задумчиво пробормотал Прищепкин, слепо глядя в окошко автобуса, — пусть выяснит: были какие–нибудь контакты у «Оптики» с партнерами из арабского региона?»

И на сей раз Холодинец сразу смекнул: где правду искать. К сожалению, любимый гегемон помочь ему уже не мог. Истиной о контактах и контрактах с ним могли поделиться только особы приближенные к императору. Но не за бутылку. За водку тайны из жизни баксов не выдаются, другая орбита. Их можно купить. Кроме того, к этим тайнам можно приобщиться, хорошенько спугнув хранителей этих тайн. За неимение первого, Холодинец выбрал второе.

Наиболее слабым звеном среди «особ» Сергуне показалась Людмила Карповна Зозуля, главный технолог предприятия. Она была уже предпенсионного возраста и вряд ли обладала достаточно крепкими нервами для противостояния мужику–оперу в цвете лет, к тому же решившемуся действовать вне рамок закона.